Юмористические рассказы на сайте.Семнадцать мучений сосны-1 (Сапранецкий Игорь) | prikolnianekdot.ru

Семнадцать мучений сосны-1 (Сапранецкий Игорь)

Семнадцать мучений сосны.
(Продолжение номер один.)
Эпилог:
За окном уже не шёл снег, но по-прежнему шла рота красноармейцев.
На небе поднималась утренняя зорька, это была любимая корова Штирлица, он не раз вспоминал аромат её молока, на который слетались все немецко-фашистские пчёлы с пасеки фюрера.
Сегодня у разведчика был тяжёлый день. Предстояло дать пощёчину доктору Геббельсу за то, что последний не вернул ему сто белорусских рублей и двадцать не менее белорусских копеек по договору купли-продажи подержанного запорожца, заключённого между запорожскими казаками и турецким султаном. На связь со Штирлицем вышел Пятачок. Товарищ полковник, Вас вызывает к себе главная банкирша рейха, Ваша ненасытная любовница, Елизавета Кальтенбрунштинхель Вторая по неотложным финансовым вопросам касательно белорусских рублей на Вашем счету.
Передайте ей, мой друг, что я скоро буду, - сказал Штирлиц пятачку, нахмурив брежневские брови.
Прихватив с собой трёх немецко-фашистских баб для моральной поддержки Штирлиц подъехал на своём БэМэВэ к главному офису “РейхБрейхБанка” на ШнобельПлацАвеню.
В окно из своего личного кабинета одиноко, томно и не предсказуемо смотрела одним глазом усталая от тяжёлого труда банкирша. Взгляд её казался грустным, и был несколько озлобленным на окружающую действительность. Ещё бы, Штирлиц приехал не к кому-нибудь, а к ней, и в очередной раз не один, а с тремя немецко-фашистскими бабами. Разведчик осторожно щёлкнув каблуками и постучав ими в железную из кубанского дуба дверь, вошёл в кабинет Елизаветы. Дверь автоматически закрылась за спиной разведчика на все замки и защёлки.
Теперь мы с Вами одни, моя кошечка, - сказал Штирлиц, привычно одним движением губ поцеловав висевший на стене портрет фюрера и безымянный палец на левой ноге банкирши.
Почитай, вот это, мой котик, с ревностью глядя на сидевших в машине женщин, сказала банкирша и бросила Штирлицу свежий выпуск газеты “Ежедневный Рейх”. На рекламной странице Штирлиц прочёл следующее объявление: “ Сутинёры публичного дома номер восемь отдела народной проституции города Берлина за умеренную плату снимут обляденение в салонах Ваших автомобилей. Теперь Вам никто не будет мешать уверенно водить машину по нашему городу-герою.”
Вы меня неправильно поняли, дорогая Елизавета, мы просто по выходным дням вчетвером занимаемся групповым походом в кино где взасос и взахлёб читаем книгу “Май кампф” фюрера, одновременно наслаждаясь фильмом “Белые росы” с Караченцевым в главной роли, не более того, поверьте не более!
- Но и не менее, а это уже попахивает изменой не только мне, но и самому фюреру - ревниво сказала Елизавета, перекрестившись правой ногой у портрета Гитлера, висевшего на стене её кабинета и поцеловав стоявшую рядом ломпадку.
Изменить фюреру? Никогда! Неужели Вы меня принимаете не за голубых кровей арийца, а за какого-нибудь нигера, который может изменить самому Адольфу Гитлеру? Мы же с Вами на голубых, простите , кровей не кончали, мать Вашу!
Я всегда поражалась, Штирлиц, как много Вы знаете непонятных политических слов, - сказала банкирша, и как не менее непонятно можете их применять, - добавила она.
Это унаследовано мной ещё от моего великого предка, личного свинопаса короля Франциска первого.
Оно и видно, - сказала банкирша.
Но впрочем к делу. Вашему личному счёту угрожает большая опасность, сказала Елизавета.
Ну и какая же? – с лёгкой изощрённо извращённой улыбкой спросил Штирлиц.
Его вчера по старой доброй, разработанной ещё в детстве Вами традиции гвоздодёром и плоскогубцами взломал Ваш сынишка и скоммуниздил практически все белорусские рубли вместе с копейками и пластиковой карточкой Виза Рейх Электрон.
И что, ничего не осталось? – спросил Штирлиц.
Почти, - ответила банкирша, - только на пачку сигарет и упаковку белорусских презервативов!
Вот сволочь! Так меня ещё никто не опускал! – воскликнул разведчик.
Даже фюрер? – участливо спросила Елизавета.
Даже фюрер! – воскликнул в сердцах разведчик.
В таком случае у Вашего сынишки большое политическое будущее, поверьте моей интуиции Штирлиц, - сказала банкирша. Его случайно зовут не Саша, и он родом не из города Шклов Могилёвской области?
Нет, его зовут Отто Скарцени, и вообще он не любит, когда его называют Сашей Лукашенко при посторонних, - ответил Штирлиц.
Ну что ж, до свидания, мой милый друг, сказала банкирша, протягивая Штирлицу безымянный палец левой ноги для долгого и продолжительного брежневского поцелуя.
Игнорировав это желание банкирши, Штирлиц поцеловал лишь портрет фюрера, и то не в засос а просто так, в лобик и одев будёновку, прыгнув на ослика и сказав: “Прощевайте, сударыня!” был таков. Наблюдавший за всем этим по первому спутниковому национальному каналу берлинского рехстелевидения Пятачок, Виннипух, Жеглов и Шарапов, просто восхищались мужеством, интеллектом и благородным поведением Штирлица на приёме у банкирши.
Такое может выдержать далеко не каждый! – сказал Жеглов.
Только он, наш дорогой Штирлиц! – сказал Виннипух.
И больше никто, со слезой на глазах. – добавил Пятачок.
Сколько такта, экспрессии, артистизма! Будь он фигуристом, я бы поставил ему девять и девять, - сказал Шарапов.
И девять девятых, - произнёс Виннипух.
А я бы ещё добавил девятьсот девяносто девять тысячных, добавил Пятачок.
А он и есть фигурист, - сказал Жеглов, - будь я трижды проклят Римским папой, -только не все об этом знают.
И в отличие от Александра Григорьевича, он всегда снимает коньки перед сном, и не чистит ими свои зубы, - добавил Виннипух.
После упорных и продолжительных боёв наши войска наконец-то овладели берлинским метро и не менее берлинскими бабами, - сообщил по Русскому радио жестокий в соей неизбежности голос диктора Левитана.
Наконец-то! Воскликнул Гитлер на заседании межпарламентской комиссии по делам гвардейских евреев кардинала во дворце короля Франции, послушав трансляцию Русского радио в прямом эфире.
Всё будет хорошо! – сказал Кальтенбруннер.
Всё будет хорошо! – подтвердило русское радио.
Всё будет хорошо! – добавила немецкая интуиция фюрера.
Теперь можно спокойно подписывать акт безоговорочной капитуляции и ехать отдыхать в Сочи или на лазурный берег.
Согласился, Согласился, слава фюреру, согласился! – послышался голос Кальтенбруннера.
Кто согласился, и самое главное, на что? – спросил Гитлер.
Теперь у нас наладятся нормальные политические отношения с Республикой Беларусь, - сказал Кальтенбруннер.
Так в чём же дело, чёрт возьми? – спросил фюрер.
Геринг согласился вместо воздушных шариков на антрисоли в Вашем личном кабинете надувать теперь резиновых женщин в берлинском секс шопе, и не просто так надувать их, но ещё на своём личном примере показывать всем желающим как правильно надувать не только резиновых женщин, но и банкоматы Белагропром и БеларусБанка.
Ну это совсем другое дело, - воскликнул Фюрер, - отправьте Герингу мою поздравительную открытку и не жалейте, пожалуйста, на это никаких денег. Открытка должна быть из чистейшего золота самой высокой пробы, оцинкованной платиновой каёмкой по периметру. Смотрите, ничего не перепутайте!
Не перепутаем, мой фюрер! – Воскликнул Кальтенбруннер. Я и сам хотел было Вам это предложить.
К резиденции фюрера подъехал всадник без головы с посланием от Римского папы и святой инквизиции.
Это Вам от Римского Папы, - сказало тело всадника.
А это от святой инквизиции, - сказала лошадь, -подняла хвост и нагадила прямо за шиворот фюреру ещё тёплым от ненависти к фашизму говном.
Такой наглости не мог себе позволить даже Сталин на Ялтинской конференции, - подумал фюрер, - но не подал вида.
Штирлиц зашёл в аптеку на ЗикХайльШтрассе двадцать восемь. Здесь он постоянно покупал расходные материалы для белорусских презервативов, нашатырь для пастора Шлага и самагонку из деревни Дяговичи Кричевского района Могилёвской области Республики Беларусь для удовольствия. На этот раз в аптеке не оказалось нашатыря для пастора Шлага и Штирлицу пришлось купить ему в подарок упаковку пургена. Может быть это старое проверенное средство позволит пастору поверить в неизбежность победы мировой революции, подумал про себя разведчик, но не подал вида.
За окном аптеки ещё пока успешно прошагал взвод отборных наглых голубых кровей эсэсовцев.
Скоро все они будут лежать на берлинских мостовых вверх пузом, - красноармейски пулемётно подумал про себя Штирлиц.
Всенепременно, - послышался голос за спиной.
Это был Мюллер, - он зашёл в аптеку купить жене небольшую резиновую клизму для того, чтобы хоть как-то успокоить расшатавшуюся у неё в последнее время нервную, опорно-двигательную и тормозную системы её незамысловатого немецко-фашистского организма.
Добрый день, Мюллер! - поздоровался Штирлиц.
А что Вы здесь вынюхиваете, Штирлиц? – спросил Мюллер.
Да вот, нашатырь для пастора Шлага, ну и так по мелочи херню всякую, - ответил Штирлиц.
Не называйте белорусский самогон хернёй, мой друг, - философски заметил Мюллер, - он сделан из чистейшего и отличнейшего куриного помёта, а это Вам не говно какое-нибудь!
Я всегда поражался, бригаденнфюрер, как много Вы знаете разных матерных слов, и как умело можете их применить в своей жизни, произнёс Штирлиц.
Ну это для Вас, Штирлиц, - то, что я произношу, это матерщина, для меня же - просто обыкновенная поэзия, - сказал Мюллер.
Так и будем считать, сказал Штирлиц, якобы по-дружески погладив лысину Мюллера рукой, и протерев её от накопившегося словесного мусора своей будёновкой, вышел из аптеки.
Штирлиц как обычно пешочком и вприпрыжку пошёл к себе домой. Выпив для храбрости стакан белорусской самогонки, он стал петь во весь голос на русском языке одну из самых своих любимых песен про зелёного змея, находящегося за рулём государственного легкового автомобиля жёлтого цвета в исполнении Михаила Боярского. Не многие в третьем рейхе знали, что эта песня называется “Зеленоглазое такси”. Войдя домой, Штирлиц увидел радистку Кэт в постели со своим любимым ёжиком из Булонского леса, которого подарил ему кардинал Ришелье во время игры в шахматы. Кэт ласково гладила ёжика под мышками, за ушками и над вьюшками, а также кормила его молоком от любимой коровы Штирлица по прозвищу Зорька.
Ёжик пыхтел, сморкался соплями, ругался матом на арабском языке, но всё-таки пил ненавистное ему молоко.
Кэт, что у нас нового? – спросил Штирлиц.
Да так, ничего интересного, товарищ полковник, - ответила Кэт, - если не считать того, что только что из Бухенвальда выпустили Бормана и сказали, что если он ещё раз туда залетит без отпечатков своих яиц в паспорте, его сожгут не в элитном крематории, как это у нас принято, а на костре, как Жанну Д`Арк.
Выглядит он, конечно, ужасно, но держится и просит пришить ему назад его яйца.
Ну а что доктор Геббельс, согласился? – спросил Штирлиц.
Нет, у него сломалась его любимая зубная швейная машинка фирмы “Зингер”. А других фирм и швейных машинок он не признаёт.
Если Вы не хотите оказаться на месте Бормана, Кэт, то берегите свои яйца, - сказал Штирлиц.
Что, что? – удивлённо спросила радистка.
Простите, я не подумал, - извинился Штирлиц.
Это для Вас не характерно, товарищ полковник, - вспыхнуло багряным багрянцем красивое лицо молодой женщины.
Да, это действительно для меня теперь уже не характерно, да, впрочем и не важно, - задумчиво двусмысленно произнёс загадочный голос Штирлица.
Из центра сообщили, что Вам присвоено очередное звание лейтенанта королевских мушкетёров, поздравляю, - сказала радистка Кэт.
С чем Вы меня поздравляете, Кэт! – воскликнул Штирлиц. Будучи полковником советской внешней разведки я не испытывал никаких проблем по службе, а теперь что? Вы даже не представляете себе какая ответственность лежит на плечах лейтенанта королевских мушкетёров! Надо постоянно со шпагой в руках бегать по разным учреждениям великого рейха и пытаться убить или хотя бы ранить там какого-нибудь фашиста! А где я их Вам найду, если все фашисты уехали убирать картошку в подшефные колхозы!
Ну всё равно лучше, чем лежать в таджикских памперсах и сосать пустышку у постели Евы Браун и Зенона Станиславовича.
Тут Вы правы, дорогая Кэт, - согласился разведчик.
А я так и не бросил дышать воздухом, - подумал про себя Штирлиц.
Эта вредная привычка давно подкосила здоровье полковника Исаева.
В воздухе закапало осенью, - задумчиво сказала радистка наблюдая за разразившимся за окном не по-летнему осенним дождём. Товарищ полковник, Вы разобрались с новыми немецкими методами заготовки и хранения зерна на корм скоту под названием плющение. Это спрашивают нас из центра.
Да, Кэт, но пришлось долго читать и перечитывать книгу-учебник под названием “Три тополя у плющихи”. Очень сложный вопрос в плане понимания процесса и оценки потенциальных рисков, - по-научному просто и доступно произнёс разведчик.
Я всегда поражалась, Штирлиц, как много Вы знаете разных непонятных научных терминов, - восхищённо произнесла Кэт.
Я их не просто знаю, но ещё и не понимаю, а это не так просто совместить обычному обывателю, - гордо ответил Штирлиц. Вы же не дура и догадываетесь, Кэт, что в нашей работе главное, это не знать, а думать, что ты знаешь, - сказал полковник фразу, которая впоследствии стала крылатой во всех подразделениях службы внешней разведки России.
На следующий день Штирлиц пошёл на почту для того, чтобы забрать посылку из центра с резинками от футбольных трусов фюрера. Центр не без основания думал, что только при помощи этих резинок можно изготовить рогатку, которая по всем своим тактико-техническим данным будет превосходить немецкие ракеты ФАУ-2.
Штирлиц попросил Винни пуха помочь ему в изготовлении рогатки. Требовался недюжинный интеллект и упорство, качества, которые были присущи только Винни пуху.
А не пойти ли Вам в жопу, отказался поначалу медвежонок.
Пятачок воскликнул: “Кто ходит в жопу по утрам, тот поступает мудро, по жопе тут, под жопу там…”
На то оно и утро! – добавил Штирлиц.
Винни соглашайся! Центр обещал тебе трёхлитровую банку мёда и пол литровый резиновый пузырёк самогонки.
Пол литровый? – переспросил Винни пух.
Да, мой друг, да, - на чистом русском языке с нескрываемым псковским акцентом произнёс полковник Исаев.
Пузырёк сделан из резины производства предприятия Белшина, что находится в городе Бобруйске? - попытался уточнить Винни.
Так точно, - по-военному чётко ответил Штирлиц.
Ну это совсем другой разговор, - произнёс Пух.
Будем делать рогатку. И закипела творческая производственная деятельность. Не спали практически сутками, но рогатку изготовили в указанные центром сроки – к празднику 23 февраля.
Испытания были назначены на 8 марта. Именно в этот день из рогатки должен был быть выпущен подарок для Евы Браун, - набор французской косметики польского производства и божественно неповторимого отвратительного запаха.
Кроме этого Штирлиц решил подарить Еве свою книгу бестселлер под сенсационным названием: “Ева Браун – миф, реальность или просто обыкновенная баба из третьего рейха.” Полковник Исаев писал этот аналитический труд на протяжении последних трёх лет. Именно в эти три года Штирлицу удалось в конце концов понять для себя, что он на хрен не нужен как третьему рейху, так и этой отвратительно красивой немецко-фашистской женщине.
Ваша овсянка, сэр! – произнёс официант ресторана-забегаловки на ШнапсАвеню десять
Не сегодня Бэримор, не сегодня! – ответил Штирлиц.
Сегодня у нас овсянка, приготовленная на самогоночном бульоне из отборного белорусского первача, сэр, и хрустящее филе из собаки Баскервилей,– уточнил официант.
Ну хорошо, Вы меня уговорили, Бэримор, - согласился позавтракать Штирлиц. В конце концов не голодать же целый день на людях.
Испытание рогатки прошло успешно. Сначала была поражена условная цель в виде воздушного шарика на полигоне Учкудук в северной части Узбекистана, а затем и Ева Браун, которой в задницу попал подарок, приготовленный для неё Штирлицу к восьмому марта. Всё прошло как по маслу.
Поздравляю Вас Штирлиц с изготовлением реактивной рогатки, которая наконец-то обеспечит нашу победу над фашистской Германией, пришло сообщение из центра.
Пока не посадили, а поэтому вполне возможно, что продолжение последует…

1 2 3 4 5 Послать историю другу Комментировать рассказ Посмотреть комментарии




Сапранецкий Игорь | data 31.10.2013 |   ПРОГОЛОСОВАЛО 67 | Оценка:   5 |


Другие рассказы автора :
Семнадцать мучений сосны. (Сапранецкий Игорь)
Семнадцать мучений сосны-1 (Сапранецкий Игорь)
Семнадцать мучений сосны-2 (Сапранецкий Игорь)



загрузка...